говорят, наелись, мол, трагедией;
этими голодными поэтами.
обсуждают: может, все уедем мы
к океану, к дяде сэму этому?

да и сам я стал совсем не грустненький,
улыбаюсь солнцу и январскому
антуражу, что стальными устьями
стелется к дворцу многоэтажному.

может, вправду жизнь – что каруселище:
повращает, покидает в стены нас,
а потом и скажет: вот ведь зрелище!
возвращайся к жизни, племя кенаров!

смотрит с высоты маэстро бронзовый,
от него всегда завет останется
видеть мир в каком-то ярко-розовом,
освятив его шальными танцами.

хочется сказать, что перемолото
время всех смертей и всей бездомности.
хочется сказать, но все же золото
то молчанье, что таится в комнате.

потому я помолчу о радости,
хоть она сквозь поры прорывается.
и задамся лишь вопросом: “надо ли
ждать гостей, когда тебе икается?”.