Равно как язык Путина – это не язык Пушкина, так и язык украинских националистов – это не язык Владимира Ивасюка или Василия Симоненко.

Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Я не разговариваю на украинском языке вслух, но не разговариваю по той причине, что мне не с кем этого делать. Сейчас складывается такая тенденция, что если ты говоришь на украинском, тебя сразу считают своим определенные слои общества, которые я не хочу, чтобы они считали меня своим. Это, безусловно, некоторый продукт идеологии.

Когда на передний план в становлении украинской государственности вышли националистические силы, они дискредитировали украинство, из-за чего украинство стало равняться национализму. Потому я хочу объяснить, что те люди, которые реагируют сейчас в стране на украинский язык агрессивно, реагируют так не на сам язык, а на тот бэкграунд, который за ним накопился в последние годы.

Собственно, очень часто говорить в Украине на русском – это одно и то же, что говорить на украинском. Бэкграунд не лучше. Мы сами стали жертвой самих себя – на каком языке ни заговори, это вызовет негатив у одной из частей населения.

Мне в данном случае повезло, потому что одесский русский – это совсем не язык Путина, это не тот русский, который звучит на Донбассе – это другое. За ним не стоит никакой идеологии, за ним стоит просто то, что это русский язык. Ничего более. В данном случае банан – это просто банан.

Пожалуй, мой город – это единственное место в стране, где какой-то язык звучит гармонично и не несет в себе идеологического подтекста.

В моем городе на русском можно писать стихи, а не новостные сводки, и эти стихи покажут, что значит язык вне политики, что значит язык как достояние культуры.

Не знаю, есть ли люди в моей стране, которые так же могут использовать украинский язык. Не стал ли для всех этот язык позой, а не просто языком мелодики и красоты. Ведь каждый язык – это, по сути, душа народа. Это не основа государства или идеологического аппарата, в первую очередь – это душа народа.

Равно как душа русского народа сейчас забита путинскими агитками, так же и украинская душа в некоторой степени забита милитаристскими агитками 40-х годов прошлого века.

Нам стоит еще много пройти, чтобы с украинского языка сошел идеологический шлейф и чтобы этот язык стал таким же нейтральным, каким сейчас является, скажем, чешский. Собственно, то же самое ждет и Россию – потому что нашим северным соседям сейчас явно близок не язык Есенина или Рубцова, а язык Соловьева (да-да, того самого «вечернего м*дозвона») и Прилепина.

Но верю, что это не навсегда. И когда-то и Украина, и Россия откроют себя настоящих. Потому что, по сути, это обе замечательных страны, которые, правда, друг с другом имеют мало что общего. Объединяет их лишь идеологическая попытка смешать воедино две таких разных культуры. И пускай их пути на протяжении истории пересекались, но на самом деле ассимиляции не произошло – что доказывает лишний раз, что мы разные. И языки наши – такие же разные. Языки в чистом своем виде. А раскрыть друг друга эти две страны смогут лишь в том случае, если перестанут спекулировать на мифическом «братстве» и каком-то единстве, которого в культурном аспекте нет никакого.